«Аргументы и Факты (АиФ) в Восточной Сибири» № 12, 2008 год. Текст: Екатерина Вырупаева
Мир людей спасут не политики, не власть, не деньги, а община!
В перестройку история поселения под символическим названием «Доброта» прогремела на всю страну. Тогда в телепередаче «Взгляд» впервые усть-ордынский крестьянин Александр Любимов рассказал о своём фермерском хозяйстве, где находят приют люди, выброшенные обществом на обочину: наркоманы, алкоголики, бездомные, выходцы из «мест не столь отдалённых».
Найти «Доброту» непросто. Хозяйство затерялось среди заброшенных пашень, степей и перелесков между Усть-Ордой и посёлком Бозой. Несколько крепких домов, похожих на терема, хозяйственные постройки, небольшая лесопилка, чуть в стороне — пасека, и 34-метровый крест на горе. «Хозяйство найдёте по кресту, его издалека видно», — напутствовали местные жители. Так и оказалось. Крест поселяне поставили после второго пожара, уничтожившего овощехранилище со всем урожаем (100 тонн — не шутка). За год до этого, в 1998 году, поселение выгорело почти полностью: на глазах у всех огонь дотла уничтожил жилые помещения, гараж, цех по переработке мяса и молока, мастерские, инвентарь и многое другое. Всё это поставило хозяйство «Доброта» на грань выживания, до сих пор последствия этих поджогов (кому это нужно было, так и не выяснилось) аукаются его обитателям. Однако Любимов выстоял и продолжает дело до сих пор, не ради прибыли — ради людей, которые обрели здесь дом.
Как искоренить ЗЛО?
А началось всё в 1992 году, когда Александр Денисович Любимов решился организовать своё фермерское хозяйство, причём не как у всех. Была у крестьянина мечта собрать общину единомышленников, чтобы непьющие были, некурящие, работу любили, и главное, чтобы с добром в душе, с пониманием высокого человеческого предназначения. Вместе с детьми (у Любимова три сына и три дочери) взяли в аренду небольшой участок земли и начали строить свой крестьянский двор.
— У меня к тому времени и пасека была, и УАЗик, тракторишко я собрал, а землю долго не давали, — вспоминает Любимов. — Но в конце концов 12 гектаров из госзапасов выделили. Пришёл сюда — чистое поле. Начали строиться. Как у крестьян-переселенцев и было принято, сначала землянку для скотины вырыли, потом уже себе что-то сладили. По первости фермерам помощь была от государства — кредиты давали, технику, а после 1998 года совсем тяжко стало. Да и пожар подкосил. И запало мне в сознание: была бы община — справились бы.
Однако, несмотря на трудности, Денисыч (или дедушка, как называют его местные жители) продолжал поддерживать тех, кто искал приют (а их, бездомных, обездоленных, заблудившихся в жизни, бывало, по 50 человек набиралось).
— Мяса у нас много было, овощи выращивали. Вот они и приходили поработать, а больше покушать, — говорит Любимов. — Я ещё молодой был, сильный — всего 53 года. И для меня это было не в тягость — хозяйство на себе тащить. Думал: ну много ли люди тут украдут? А потом они подобнаглели — больше стали тащить. Пришлось всё под замок прятать.
Без этого никуда, соглашаются сами обитатели поселения (сейчас в хозяйстве «Доброта» живут около двадцати человек), всё ведь растащат до последнего винтика: слаб человек.
Впрочем, Любимов признаёт, что и сам небезгрешен был:
— До 32 лет душа моя была в коконе — пил, курил, блудил. А как в 1971 году второй сын Серёжка родился, так что-то будто приоткрылось. С водкой завязать было проще, а вот курить лет пять тянуло сильно. Как сейчас помню, я тогда охотничал, по лесам ходил. Сижу как-то на пне в лесу. Зима. Устал сильно. И так мне курить захотелось — я давай по карманам искать. И вдруг какой-то непередаваемый звон услышал — нежный, мелодичный, ни на что не похожий. В этот момент я и почувствовал освобождение, увидел мир единым и прекрасным. Всё изменилось в моей жизни. Знаете, как «ЗЛО» расшифровывается? Зависимое Людское Общество. От него-то я и решил убежать, спрятаться, сила в нём большая: именины, крестины, родины и так далее, а человек слабоволен, не может отказаться, поддаётся на соблазны. И решил я общину организовать, чтобы помогать друг другу и жить в радости и чистоте.
Приют для алкоголиков, наркоманов, убийц
Сейчас в хозяйстве «Доброта» живут 23 человека — по большей части, это люди, освободившиеся из мест заключения. Ольга М. полтора года назад пришла сюда едва живая. Двадцать лет отсидела в Бозойской женской колонии за убийство мужа. Вышла на свободу без документов, только справка об освобождении на руках:
— Дали мне свободу, а идти-то некуда. Никому я не нужна. Присоветовали мне к дедушке обратиться. Так и сделала, и не жалею — крыша над головой есть, не голодаем, со временем паспорт сделали мне, правда, с медицинским полисом сложности. А у меня рак щитовидки, мне врачебная помощь нужна.
Юрий С. — наркоман со стажем. После 20 лет отсидки освободился и тоже оказался в сходной ситуации: идти некуда, работать негде. Пришёл к Денисычу — благо, Любимов никому не отказывает ни в крове, ни в хлебе.
— Всех, кто приходит, принимаем, будь то убийца, насильник, наркоман или алкоголик, — уточняет Любимов. — Деваться им некуда, общество их отвергло. Но закон у нас такой: три дня свободно живи, а дальше, если хочешь остаться, соблюдай правила — «обетную грамоту» подписывай (обещание не пить, не употреблять наркотики и трудиться — делать что-то в меру сил, чтобы на хлеб себе заработать). Тем, которые совсем неуправляемые, опасные, вороватые, места здесь нет. Если первый раз человек попался, предупреждаю, а на второй раз — в машину, и пожалуйте на выход.
И всё же ими кто-то должен заниматься. Не виноваты эти люди, что от дурного семени пошли, что тяга к преступлению у них из поколения в поколение передаётся. Что делать? Социальные поселения устраивать при крестьянских хозяйствах, по типу нашего, и общины создавать. Нельзя от людей отмахиваться — надо дать возможность упавшему почувствовать себя человеком — через труд, через самоуважение, духовное очищение.
Беспокойное у Любимова хозяйство: «Бывает, собирается 30–40 человек — что-то украли, напились, подрались. Все буйные, разгорячённые. Иду успокаивать. Бывает, и на меня бросаются с ножом. Приходится либо самому усмирять, либо в милицию везти. Много здесь людей, которым нужна психиатрическая помощь. Некоторых сюда чуть ли не на носилках привозят».
Чистота в дефиците
— Мир распался, — сетует Любимов. — Родители убивают детей, дети уничтожают родителей. Вспоминается случай, произошедший в Усть-Орде у соседей: сын пришёл домой и давай у отца-старика деньги требовать на выпивку (тот пенсию получил) — ружьё взял, угрожает. А отец ему: «Ну, стреляй!» Тот не стал, тогда дед взял ружьё и со словами «раз ты меня не застрелил, тогда я с тобой разделаюсь», убил собственного сына. А через неделю и второй его отпрыск погиб — в автоаварии. Такая судьба.
Всему виной разрушение основ, «мира» как некой общности людей, считает Любимов. А потому первым делом нужно восстанавливать крестьянские общины — то, что многие годы государство выкорчёвывало изо всех сил. Впрочем попытки возродить семью-общину, которые вот уже 40 лет предпринимает Любимов, тоже пока успехом не увенчались. И ведь всё для этого есть: земля, хозяйство, техника какая-никакая (хоть и старенькая, а работает), и дом для общины на 60 человек выстроен, стоит новенький, огромный: первый этаж — кухня, столовая для общих трапез; второй — отдельные комнаты-квартирки; третий — игровая для ребятишек; четвёртый — зал для совета общины с окнами на все стороны света. Красиво, тихо и пусто. Некому здесь поселиться. Те семьи, что создают постояльцы «Доброты», Любимов не признаёт:
— Это же сожительство — сами эти «ячейки» создаются, сами распадаются. Я их не благословляю: в моём понимании слово «семья» святое, а если отец пьёт, мать курит, приворовывают, не работают — какая это семья, какие воспитатели для ребёнка? Всегда говорю: «Избавляйтесь от своих дурных привычек, работайте над собой». Не слушают.
«Не поговорю с президентом, стричься не буду!»
Впрочем хозяин «Доброты» не отчаивается и рассчитывает найти единомышленников:
— А помощники у меня есть — в основном из тех, кого удалось вытащить из житейской ямы. Александр М. (имя вымышленное) пришёл к нам практически спившимся человеком, вплоть до галлюцинаций дело доходило. А ведь был предпринимателем, два высших образования имел, но вот что-то не сложилось. Побыл он у нас, пожил и встал на ноги — вернулся к делам, нашему поселению помогает, чем может.
Но деньги — это не главное. Люди — вот что в дефиците. Нам бы матушек в хозяйство зазвать — душевно чистых, добрых женщин, чтобы видели в заблудших этих мужиках и братьев, и сыновей, а главное, людей. Многих бы можно было спасти через такое участие. Но сколько ни зову, никто не хочет к нам ехать.
Мне-то что? Я уже старый. Дом у меня есть, машина есть, пчёлы есть. Мне ничего не надо, а для дела помощь требуется. И главное, идею нужно развивать — восстанавливать порушенные крестьянские общины. А на это не только миллионы требуются, но и люди, которые ушли бы из городов ради того, чтобы строить новое.
Любимов — оптимист и верит, что, если встретится с президентом Медведевым, сумеет убедить его в важности общинного возрождения.
— Я и обет дал — не стричься и не бриться, пока с ним не побеседую. Хочу рассказать о своём видении того, что в стране происходит и как это остановить.
Кстати, в своё время он и до министерских кабинетов доходил.
— И помощник вице-премьера Завирюха, и министр сельского хозяйства Хлыстун обещали поддержку, когда у нас пожар случился. Даже бумагу с резолюцией написали: «Оказать всяческое содействие». А когда до исполнения дошло, мне заявили: «Нет документа, по которому тебе долги можно списать. Ты банкрот». С тем и ушёл.
Впрочем мир людей спасут не политики, не власть, не деньги — спасёт только господь через божьих людей, верит Денисыч. Итальянский философ Томмазо Кампанелла мечтал создать «Город Солнца», населённый совершенными людьми — прекрасная утопия о гармоничном государстве. Крестьянин Александр Любимов убеждён, что идеал — общинная жизнь. Может, это и наивно. Однако, как сказал классик, «ничто так не способствует созданию будущего, как смелые мечты. Сегодня утопия, завтра — плоть и кровь».
